ЧЬЯ РАЗВЕДКА ВСЕХ СИЛЬНЕЕ??

"Говорите по-русски? Вы гражданин США и имеете высшее образование? Вы интересуетесь национальной безопасностью? Ваши навыки нужны здесь", - говорится в сообщении, размещенном в твиттере ЦРУ.

К подписи прилагается картинка, на которой по-русски написано: "Знаете ли вы, что вы можете сделать в качестве сотрудника-лингвиста ЦРУ? Раскрыть правду".

Но одно из них – особое, недалеко от пресс-бюро СВР на Остоженке. Мне было сказано: "Ты, конечно, и сам её выглядывай, но, в принципе, она знает, как ты выглядишь, подойдёт". Но как бы всё-таки и мне её первым заметить? Вглядываюсь в дам, проходящих за окном: она, не она?
Может, эта? Типаж вроде подходящий. Но она уже из другой эпохи. Вероятно, эта. Нет! Идёт мимо по каким-то своим делам. Кажется, она! Да! И сопровождение — ребята из пресс-службы разведки. Я их знаю. Теперь главное пароль не забыть. Воспользовались классикой: "У вас продается славянский шкаф?"
Разведчики объяснили, что лучше всего встречаться в тамбуре — там никто ничего не услышит.
Вообще-то я пароль назвал неправильный: пропустил то, что кровать "никелированная". Но мне простили и позволили воспроизвести обстоятельства одной из всего-то трех очных встреч, которые за десятилетия у неё были со связниками. Такие встречи — всегда риск: слишком много вокруг чужих глаз и ушей. Но она на этот риск шла, чтобы узнать, как там, в Союзе, дети.
- Было такое дело, что вам передавали рисунки от детей?
- Да. Похоже даже, вот это даже мои старшие писали, у меня есть дома открытки, письма, — говорит разведчица.
- Каково это, оставлять детей здесь в Союзе?
- Это самое трудное. Да, потом я стала разведчицей, но в первую очередь я — мать.
И во время войны, и после очень многие супружеские пары разведчиков-нелегалов предпочитали оставаться бездетными.
"Это твоя слабая точка. Мало ли какой прокол может случиться, а на этой слабой точке могут сыграть. Это чувство матери", — признается разведчица.
Но, как и радистка Кэт, наша героиня решилась. Ее старший появился на свет еще до отъезда из Союза. А второй — уже за рубежом.
- Людмила Ивановна, вы на каком языке рожали? Радистка Кэт закричала по-русски.
- На французском и на английском. Когда сказали вес – 5,5 килограмма — и рост — 55 сантиметров — врач не поверил.
- А вы сразу поняли, что сибиряк родился?
- Да, как только он голос подал.
Но радость от рождения сына омрачалась тем, что там приходилось говорить про первого, который оставался в СССР.
- Ваш второй ребенок появился за рубежом. Но врач же наверняка увидел, что у вас уже есть дети? А как же вы объяснили отсутствие первого ребенка?
- Приходилось говорить, что он погиб при родах, что делать…
Вскоре после её отъезда из СССР в одной газете на английском языке — но не в Англии — появилось, как и полагалось по тамошних законам, объявление, что такие-то люди под их тамошними именами заключили брак.
Личность её мужа – до сих пор государственная тайна. Но что всё-таки можно рассказать?
Там, где степь встречается с лесами, а леса — с горами, вот откуда они были оба. Познакомились на малой родине еще в ранней юности. А получилась пара разведчиков-нелегалов.
- Есть такой миф, что разведчиков-нелегалов подбирают по отдельности, а потом вызывает начальство и говорит: вот твой муж, вот твоя жена. Не так?
- Нет, мы с 16 лет знакомы с мужем. Я не знаю, как можно по приказу жениться, — признается Людмила Ивановна.
- То есть получается, что служба вышла на вашего супруга?
- Да.
- Потом посмотрела на вас и поняла, что вот она, готовая семейная пара, которую можно было бы уже подготовить?
- Да.
- Вы вместе обучались?
- Каким-то предметам — вместе, а вот языкам – раздельно. Когда ты ходишь под наружным наблюдением, раздельно, конечно. Допустим, он проходил по наружке и что-то должен был делать, а я выходила на маршрут и со стороны смотрела, кто за ним.
Вместе там они добились выдающихся результатов.
- А у вас какие награды?

- Орден Красной Звезды, медаль "За Отвагу". Кстати, не зря, думаю, ее заслужила.
Насколько мы поняли, орден дали за то, что они раздобыли некую секретную военную разработку, зарегистрировав некую компанию-посредника.
"Фирма, которую мы с мужем создали, до сих пор работает", — рассказала Людмила Ивановна.
- Эта штука, которую вы раздобыли, до сих пор на вооружении?

- Я думаю, да.
Рассуждения на эту тему нам предложили проиллюстрировать общими кадрами военных учений: что-то там всегда летает, движется, взрывается. Сама Людмила Ивановна не «колется» тем более. Объясняет разве вот что: «Мы берем все. Ни от чего не отказывались. Всё, что плохо лежало или даже хорошо лежало, но можно было взять, брали и отправляли, а Центр уже решал, кому это передать, кому это нужно, где можно использовать. Мы не знали».
- Для вас Центр — это была какая-то коллективная абстракция или это был конкретный человек, с которым вы работали?
- Мы были связаны только с одним представителем Центра — куратором, который нас знал. И мы с ним встречались. Всех остальных мы не видели, не знали.
- То есть такая внутри засекреченная служба, что вы даже не представляете, кто ваши коллеги?
- Нет.

Ещё они всё-таки знали Юрия Ивановича Дроздова, того, кто руководил всем Управлением "С", Службой нелегальной разведки, многие десятилетия, того, кто, привлекая самых опытных советчиков, лепил, ковал уже и из советских людей вездесущих иностранцев.
Из очевидного: отправляя советских девушек туда, нужно было их правильно одеть. Из заграничных резидентур в Москву шли чемоданы с несоветскими вещами.
- Я вас на улице увидел, у меня первая реакция была, что вы — иностранная туристка.
- Да? Значит, все-таки еще что-то сохранилось, что-то осталось, — говорит Людмила Ивановна.
- Вы помните, как Остоженка выглядела в советские годы? Ведь такая была пустая — ни кафе, ничего.
- Да.
- Когда вы, член партии, уехали на Запад, не разочаровались в марксизме-ленинизме на контрасте?
- Нет. Единственное что было, — я все сразу переводила на сына. Допустим, я могу купить клубнику в декабре, а у него ее нет. Ведь я из тех людей, которые войну пережили еще в школе, когда ничего не было. Я писала на газетных листочках сажей — чернил не было, сок свеклы добавляли. Поэтому закалка у нас с мужем, конечно, была мощная, нас не совратишь.
Возвращаемся в кафе и обсуждаем, что к правильному гардеробу нужна была и правильная легенда. Насколько мы поняли по тем словам, которые она до сих пор вставляет в русскую речь, "родным" для неё был французский.
Вуаля — и перед нами настоящая западная дама. Она могла оголять плечи. Ей повезло — ее советская прививка от оспы оказалась примерно того же размера, как у западников. Но зубы! Что было делать с зубами? Пломбы при всё-таки таком другом социализме и капитализме, ох, как отличались.
- Я вам расскажу, как я оказался на грани провала. Я — человек другой профессии, но тем не менее. В детстве /// Значит, я жил с родителями за рубежом и ходил там к стоматологу. Приезжаю в Москву. Заболел зуб. Пошел к стоматологу. Открываю рот, первая реакция нашего советского стоматолога: "Это вы за границей делали?!" Пломбы отличались.
- Да, отличались.
- Точно так же, как и советская стоматология. Вы, собираясь за рубеж, что с зубами делали?
- Нам ставили сразу.
- То есть здесь был специальный кабинет с западными лекарствами?
- Да, если надо было, просто в Центр сообщали.
А еще, похоже, в Центр, в Ясенево, надо было сообщать о тех вопросах, которые знакомые задавали в Москве, когда они оказывались здесь между командировками и, конечно же, встречали старых знакомых.
- Они замечали, что по-русски говорите с акцентом, одеты уже не так?
- Знали, что мы в МИДе работаем. Начали подозревать немножко после того, как у вас здесь показали фильм "Семнадцать мгновений весны", — вспоминает Людмила Ивановна.
Был момент, когда наша героиня Люда вернулась в СССР. Ее младший совсем не говорил на русском. "Я даже пользовалась тем, что меня воспринимали как иностранку с ребенком. Без очереди, когда были трудности с продуктами, пропускали", — вспоминает разведчица.
И еще из забавного о соприкосновении с советскими реалиями после долгого пребывания за рубежом. "Собрания партийные были, я от этого от всего уже отвыкла. А здесь мне непонятно было, когда какого-то человека разбирали, ругали. Я как-то возмутилась, встала и сказала, какое наше дело, зачем к нему лезем? Мне ответили, что потом все объяснят", — вспоминает разведчица.
Но дочь фронтовика, погибшего в Великую Отечественную, она явно считала, что на родине есть на что и закрыть глаза во имя того, что она считала высшей целью.
И где не проколоться так, как с ней случилось в пробный заезд за границу, когда в свой чемодан положила она нечто такое, что, как выяснилось, за границей было иным.
"Когда я разделась, чтобы померить одну вещь, сразу стало ясно, что я русская", — говорит Людмила Ивановна.
- Нижнее белье?
- Да.
- А чем отличалось советское от иностранного?
- У нас пуговицы были на бюстгальтере, а у них — крючочки.
Пожив в Москве с детьми, потом она оставила здесь и младшего и поехала в новую командировку.
"Я осталась здесь в Союзе, и муж поехал один. Но он не смог один, сказал: верните мне мою жену. Мы прожили с ним 38 лет и 40 дней. Мы не надоели друг другу, несмотря на работу вместе. И когда он был один, он мне каждый день писал письмо. И он его не отсылал, естественно, а это был такой блокнотик, в котором стоят даты. Теперь для меня это — жизнь. А потом он привез этот блокнотик и отдал мне. И вот я его блокнот храню", — рассказала Людмила Ивановна.
А дети в шифровках ей передавали, какой у них размер обуви и одежды. А при встречах со связниками от младшего передавали детские рисунки. Старший поступил в СССР в военное училище.
- У детей все сложилось?
- Все сложилось. Старший сын у меня полковник, первый заместитель своего большого начальника, второй ушел в гражданку. Все устроены. У меня два внука, две внучки — я богатая бабушка. В начале, когда меня назвали «бабушкой», я как-то не восприняла, сейчас с удовольствием слышу, когда прихожу за внучкой в садик, она бежит и кричит: "Бабуленька пришла!" Мы не видели, как росли наши дети, так хоть вижу, как внуки растут, — признается Людмила Ивановна.

http://www.vesti.ru/doc.html?id=2938181


Там и видео интересно представлено:

https://www.vesti.ru/doc.html?id=2938181#/v...deo_id%3D731574

В прошлом месяце Министерство внутренней безопасности отдало распоряжение федеральным гражданским ведомствам найти программное обеспечение «Лаборатории Касперского» в своих сетях и удалить его на том основании, что «российское государство, действуя самостоятельно либо в сговоре с Касперским, могло воспользоваться тем доступом, который обеспечивают продукты Касперского, чтобы получить федеральную информацию и взломать информационные системы, обеспечивающие национальную безопасность США». Вслед за этим указанием последовало решение Администрации общих служб удалить «Лабораторию Касперского» из списка утвержденных поставщиков. А законодатели на Капитолийском холме думают о том, чтобы ввести всеобщий запрет на эту продукцию.

АНБ отказалось прокомментировать выводы Израиля, о которых первой сообщила New York Times.

Касперский выступил с заявлением, в котором отметил: «Являясь частной компанией, „Лаборатория Касперского" не поддерживает никаких предосудительных связей ни с одним государством, в том числе, с российским. Единственный вывод, который можно сделать из всего этого, заключается в том, что „Лаборатория Касперского" оказалась в центре геополитический борьбы».

Учредитель компании Евгений Касперский отметил на прошлой неделе в своем блоге, что его антивирусные программы предназначены для поиска вредоносных программ по всему миру.

«Мы активно ищем и полностью удаляем вредоносные программы, независимо от их источника», — написал он, сделав предположение о том, что его антивирусная программа могла принять предназначенные для взлома инструменты АНБ за такие вредоносные программы.

В 2015 году АНБ провело расследование в попытке выяснить, как русские могли получить его материалы. Постепенно оно сузило масштабы поисков и вышло на сотрудника своего элитного подразделения по оперативному проникновению в компьютерные сети противника, в котором работают хакеры, собирающие разведывательную информацию о зарубежных объектах. Этот сотрудник пользовался антивирусными программами Касперского на своем домашнем компьютере.

В настоящее время этот человек, чье имя не разглашается, находится под следствием, которое проводит федеральная прокуратура. Он не собирался передавать секретные материалы иностранному противнику. «Никакого злого умысла не было, — сказал один знакомый с этим делом источник, согласившийся на разговор на условии соблюдения анонимности. — Он просто старался выполнить поставленную задачу, и для этого ему были нужны соответствующие инструменты».

Обеспокоенность по поводу «Лаборатории Касперского» возникла также в сфере кибербезопасности, представители которой отмечают, что программное обеспечение этой фирмы использовалось не только для защиты компьютеров клиентов, но и в качестве площадки для ведения шпионажа.

В последние годы эта компания периодически использовала стандартные методы выявления компьютерных вирусов, которые наряду с этим применяются при поиске информации и данных, не имеющих отношения к вредоносным программам. Об этом сообщили два представителя сферы кибербезопасности, попросившие не называть их имена, так как дело касается секретных сведений.

Этот инструмент носит название silent signature (молчаливая сигнатура) и представляет собой строки цифрового кода, которые скрытно обнаруживают вредоносные программы, но могут также использоваться для поиска по ключевым словам и сокращениям тех компьютеров, в которых содержатся секретные документы.

«Скрытый поиск и обнаружение широко применяется в сфере кибербезопасности для подтверждения обнаружения вредоносов и сведения к минимуму ошибок поиска, — говорится в заявлении компании. — Он позволяет фирмам кибербезопасности предлагать клиентам самую современную защиту без постоянных тревожных оповещений, всплывающих у них на экранах».

«Лаборатория Касперского» это также единственная крупная антивирусная фирма, чьи данные передаются через российских интернет-провайдеров, которые находятся под наблюдением кремлевских спецслужб. Такая система слежения носит название СОРМ (Система оперативно-розыскных мероприятий).

Компания заявляет, что проходящие через российские серверы Касперского данные клиентов кодируются, и что она не расшифровывает их для государственных органов.
Российский эксперт по слежке и автор книги «Красная паутина» Андрей Солдатов сказал: «Я с огромным скепсисом отношусь к утверждениям о том, что государство не в состоянии прочитать данные этой фирмы». По его словам, «Лаборатория Касперского», будучи компанией, имеющей дело с зашифрованной информацией, должна получать соответствующее разрешение от всесильной службы безопасности ФСБ, а это значит, что данная компания «совершенно прозрачна» для этого ведомства.

На сегодня мы не знаем, каким образом русские в 2015 году получили инструменты АНБ для взлома. Некоторые аналитики из сферы информационной безопасности выдвигают предположения о том, что русские для кражи этих материалов воспользовались изъяном в ПО Касперского.

Но есть и другие эксперты, утверждающие, что русским вообще не нужно было взламывать системы Касперского. По их словам, этот материал можно было получить через государственную систему снятия информации.

Эта фирма наверняка чем-то обязана Кремлю, сказал Стивен Холл (Steven Hall), на протяжении 30 лет осуществлявший операции ЦРУ в России. По его словам, сфера деятельности «Лаборатории Касперского» вызывает особый интерес у российского президента Владимира Путина, а судя по тому, как сегодня обстоят дела в России, Евгений Касперский «знает, что он находится во власти Путина».

«Доводы против „Лаборатории Касперского" очень убедительны, — говорит сенатор-демократ из Нью-Гэмпшира Джоан Шаин (Jeanne Shaheen), которая постоянно критикует Касперского и требует удалить его программное обеспечение из федеральных сетей. — Прочные связи между „Лабораторией Касперского" и Кремлем вызывают большую тревогу».

Федеральное правительство все чаще выражает обеспокоенность по поводу «Лаборатории Касперского» и говорит о ее опасности для частного сектора. Как минимум последние два года ФБР уведомляет крупные компании, в том числе, из энергетического и финансового сектора, что использовать ПО Касперского рискованно. Бюро на своих брифингах рассказывает об опасностях шпионажа, диверсий и атак на каналы поставок, которые можно осуществлять с применением этого программного обеспечения. Бюро также разъясняет суть закона о надзоре, который позволяет российскому государству просматривать данные, проходящие по сетям внутри страны.

«В этом суть проблемы, — сказал один бизнесмен, присутствовавший на брифингах. — Неважно, работает „Лаборатория Касперского" непосредственно на российское государство или нет. Ее интернет-провайдеры в любом случае подвергаются слежке. Поэтому буквально все, что проходит через „Лабораторию Касперского", может попасть в руки российского государства».

В конце сентября Национальный совет по разведке подготовил секретный доклад, в котором сделан вывод о том, что ФСБ могла иметь доступ к клиентской базе данных «Касперского» и к исходному коду. Такой доступ мог дать российским спецслужбам возможность для проведения кибератак против американского государства, а также против коммерческих и промышленных сетей управления.

В подготовке статьи участвовал Джек Гиллум (Jack Gillum).

Эллен Накасима — корреспондент по вопросам национальной безопасности газеты The Washington Post. Отвечает за освещение тем, касающихся разведывательной деятельности, технологий и гражданских свобод.

http://inosmi.ru/politic/20171011/240492699.html